Поиск в папке архивов по названию, список в алфавитном порядке. Нужный вам архив ищите по имени. Этот архив называется:
Книга "Художник и книга" - N_Kuzmin.rar
Н. Кузьмин, "Художник и книга", заметки об искусстве иллюстрирования. Москва, "Детская литература", 1985 г.
Книга выдающегося художника о себе и своем творчестве.
Содержание
Книга и иллюстратор
7
Заметки об иллюстрации
23
Любимый автор
53
«Евгений Онегин»
57
«Левша»
77
«Записки сумасшедшего»
1О1
Имя громкое Козьмы
113
Начало пути и воспоминания о Школе ОПХ
125
К истории «13-ти»
167
Примечания
186
Из главы "К истории "13-ти".
"...Эстетика современного рисунка полностью совпадает с теми правилами, которым следуют народные мастера росписей.
Рисовать без поправок, без ретуши. Чтоб в работе рисовальщика,как и в работе акробата, чувствовался темп!
Чтобы рисунок не только «к а з а л с я бы выполненным с величайшей поспешностью» (этого можно достигнуть и калькированием), но чтобы действительно был выполнен в быстром темпе. Здесь предпочтительнее «ошибаться», чем сбиться с ритма.
В этом и заключается, например, прелесть спортивных рисунков Сегонзака — набросков состязаний по боксу, футбольных матчей, прыжков, бега: в них чувствуется та же стремительность, как и в спортсменах, и пусть линии ложатся иногда беспорядочной бахромой, ощущение быстроты движений передается точнее и выразительней, чем в застывшем моментальном снимке.
Впрочем, не надо думать, что темп — это достижение только нашей эпохи. Стремительная динамика линий на рисунках Рембрандта, Тьеполо, Делакруа, Домье свидетельствует, что академические методы рисунка не всегда и не для всех были общим законом.
Больше того, даже столь недосягаемый мастер «точного» и «законченного» рисунка, каким был Энгр, работал по методу: без поправок, без резинки, без ретуши.
Ренуар в юности подсмотрел, как рисовал Энгр: «Я заметил... коротконогого, неистового человека, рисовавшего портрет архитектора. Это был Энгр. В руке у него была кипа бумаги, он делал набросок, бросал его, начинал другой, и наконец одним взмахом он сделал рисунок такой совершенный, будто он работал над ним неделю».
Оттого-то так живы и трепетны энгровские crayons и так немощны рисунки тех «энгристов», которые, следуя иному методу, превращают живую линию мастера в сухую и мертвую проволочную нить.
Кажется, только ХХ век научился ценить в рисунке эту непосредственность первой мысли, брошенной на бумагу, прелесть намека.
Нас оставляют равнодушными академические «акты», растушеванные до полной законченности, и повергает в трепет беглый набросок Рембрандта, Домье, Мане или Лотрека, в котором автографически раскрывается «рука» их творца.
Если в академическом рисунке метод выполнения засекречен от зрителя, то в этих набросках — все приемы на виду.
Наше «искусство созерцания» стало более изощренным. Ведь лишь совсем недавно мы научились понимать ценность графики Пушкина, очарование ее «небрежности».
Мы любуемся теперь не только рисунком, но учимся переживать вместе с художником и самый творческий процесс его создания, и это «соучастие» дает нам дополнительные радости созерцания прекрасной и трудной легкости искусства."
